Неточные совпадения
Самгин привычно отметил, что зрители делятся на три группы: одни возмущены и напуганы, другие чем-то довольны, злорадствуют, большинство осторожно молчит и уже многие поспешно отходят прочь, — приехала
полиция: маленький пристав, остроносый, с черными усами на желтом нездоровом лице, двое околоточных и штатский — толстый,
в круглых очках,
в котелке; скакали четверо конных полицейских,
ехали еще два экипажа, и пристав уже покрикивал, расталкивая зрителей...
— Ничего… Собирается
ехать на свою мельницу. Да, еще есть новость, Василий Назарыч… Сегодня видел доктора, он
едет в Париж. На днях получил телеграмму от Зоси; она ему телеграфирует, что Половодов застрелился. Его давно разыскивали по Европе по делу о конкурсе, но он ловко скрывался под чужими именами, а
в Париже
полиция его и накрыла:
полиция в двери, а он пулю
в лоб… Теперь Зося вызывает доктора
в Париж; она хлопочет о разводе.
Жены сосланных
в каторжную работу лишались всех гражданских прав, бросали богатство, общественное положение и
ехали на целую жизнь неволи
в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет тамошней
полиции. Сестры, не имевшие права
ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили
в душе живое чувство любви к страдальцам; но его не было у мужчин, страх выел его
в их сердце, никто не смел заикнуться о несчастных.
После 13 июня 1849 года префект
полиции Ребильо что-то донес на меня; вероятно, вследствие его доноса и были взяты петербургским правительством странные меры против моего именья. Они-то, как я сказал, заставили меня
ехать с моей матерью
в Париж.
…
Ехали бояре с папиросками
в зубах.
Местная
полиция на улице была…
У Штоффа была уже своя выездная лошадь, на которой они и отправились
в думу. Галактион опять начал испытывать смущение. С чего он-то
едет в думу? Там все свои соберутся, а он для всех чужой. Оставалось положиться на опытность Штоффа. Новая дума помещалась рядом с
полицией. Это было новое двухэтажное здание, еще не оштукатуренное. У подъезда стояло несколько хозяйских экипажей.
— Нет, я вольный… годов тридцать уж служу по земской
полиции. Пробовали было другие исправники брать своих кучеров, не вышло что-то. Здесь тем не выездить, потому места хитрые…
в иное селение не дорогой надо
ехать, а либо пашней, либо лугами… По многим раскольничьим селеньям и дороги-то от них совсем никуда никакой нет.
Жрец Фемиды, обругав еще раз земскую
полицию, отправился и через несколько минут прислал требуемое от него дело, а Вихров между тем, написав к доктору отношение, чтобы тот прибыл для освидетельствования тела умершей крестьянки Анны Петровой, сам, не откладывая времени, сел
в почтовую повозку и
поехал.
Впереди плыла
в воздухе ограбленная крышка гроба со смятыми венками, и, качаясь с боку на бок,
ехали верхом полицейские. Мать шла по тротуару, ей не было видно гроба
в густой, тесно окружившей его толпе, которая незаметно выросла и заполнила собой всю широту улицы. Сзади толпы тоже возвышались серые фигуры верховых, по бокам, держа руки на шашках, шагала пешая
полиция, и всюду мелькали знакомые матери острые глаза шпионов, внимательно щупавшие лица людей.
— Действительно, — говорит
В.М. Соболевский, — газету, как только ее роздали для разноски подписчикам, явившаяся
полиция хотела арестовать, но М.А. Саблин
поехал к генерал-губернатору и узнал, что газету уже разрешили по приказанию свыше. Целый день допечатывали газету. Она была единственная с подробностями катастрофы.
Ошеломлённый, замирая
в страхе, Кожемякин долго не мог понять тихий шёпот татарина, нагнувшегося к нему, размахивая руками, и, наконец, понял: Галатская с Цветаевым
поехали по уезду кормить голодных мужиков, а
полиция схватила их, арестовала и увезла
в город; потом, ночью, приехали жандармы, обыскали весь дом, спрашивали его, Шакира, и Фоку — где хозяин?
— И что за беда! Их приберет земская
полиция. Ну, что? Вы все-таки
поедете в Москву?
— Посмотрите, посмотрите, что тут происходит! — завизжал он, — посмотрите! Он с ума сошел, взбеленился… и вот что делает! Я уж за
полицией послал — да никто не
едет! Никто не
едет! Ведь если я
в него выстрелю, с меня закон взыскать не может, потому что всякий человек вправе защищать свою собственность! А я выстрелю!.. Ей-богу, выстрелю!
И только спустя пять дней хозяйку вызвали
в полицию для снятия показаний об ее пропавшем жильце. Честная, толстая, сорокапятилетняя женщина, вдова консисторского чиновника, чистосердечно рассказала все, что ей было известно: жилец ее был человек тихий, бедный, глуповатый, умеренный
в еде, вежливый; не пил, не курил, редко выходил из дому и у себя никого не принимал.
Он, как я вам докладывал,
поехал в жидовский город и приехал туда поздно ночью, когда никто о нем не думал, да прямо все до одной лавки и опечатал, и дал знать
полиции, что завтра утром с ревизией пойдет.
Сегодня утром она мне назначила быть
в восемь часов. Мы отправились не одни, а с каким-то господином. Он служит чем-то
в полиции. Надо было даже взять двух городовых. Это меня очень удивило. Мы
поехали сперва на Сенную,
в какой-то дом. Мы вошли точно
в подземелье. У двери
в углу шевелилась какая-то масса. Лизавета Петровна сказала мне по-французски...
Публики
в этот день возвращалось много, так что от самых скачек вплоть до города пришлось
ехать шагом, соблюдая указанный
полицией порядок, то есть держась правой стороны.
— Надо беспременно разбудить Петра Федоровича, потому такая оказия, что и не приведи Господи, он уж как порешит, назад ли
в воду ее кинуть — грех бы, кажись, большой, или графу доложить, да за
полицией пошлет; ты, Кузьма, да ты, Василий, стерегите находку, а я побегу… Рыбу-то
в ведра из этого улова не кладите, потому несуразно у покойницы из-под боку, да на
еду… — отдал он наскоро распоряжение и быстрыми шагами пошел по направлению к селу. Остальные рыбаки тоже побежали за ним.
«Что-то тут есть», — подумал казак и стал примечать. Когда молодая полячка вышла ночью к тарантасу, он притворился, что спит, и явственно услыхал мужской голос из ящика. Рано утром он пошел
в полицию и заявил о том, что полячки, какие ему поручены, не добром
едут, а вместо мертвых везут какого-то живого человека
в ящике.
— Как, однако, ты глуп. Неужели я буду советовать тебе рассказать директору банка, что ты доверенные тебе деньги проиграл
в… Расскажи ему, что ты
ехал на Николаевский вокзал… Нет. Сейчас поезжай
в полицию. Нет, не сейчас, а утром
в десять часов. Ты шел по Нечаевскому переулку, на тебя набросились двое. Один с бородой, другой почти мальчик, с браунингом, и отняли деньги. И тотчас же к Фриму. То же самое.